Роберт О`Брайен - Z – значит Захария

Когда пришел Фаро, я поразилась и с тех пор все гадала, где он скрывался. Не мог ли он жить в другой долине? Не мог ли добежать до нее и потом вернуться? Увы, я никак этого не узнаю. Я даже не знаю направления, с какого он пришел.

Двадцать один

4 августа (кажется)

Я в ужасном положении. Не писала в дневнике уже несколько недель: было так плохо и страшно. И приходилось все время перемещаться. Сейчас прячусь в густом лесу на склоне западного хребта около ущелья в южной части долины. Тут есть дерево с большим дуплом, где можно хранить вещи, а когда идет дождь, я и сама залезаю в дупло. Но все равно моя жизнь – сплошной кошмар. А случилось вот что: Лумис выстрелил в меня!

Дней десять держался заведенный порядок. Я приходила утром, доила корову, собирала яйца, кормила кур, работала в огороде, срезала овощи. Каждый день делила еду поровну и оставляла его долю на заднем крыльце. Если ему была нужна вода, он выставлял канистру, и я наполняла ее на ручье. Я носила продукты из магазина, дважды он подходил к двери, когда я ставила яйца, и просил что-то отдельно: у него заканчивалась соль, требовалось растительное масло. В остальном решала сама, и он без слов принимал то, что я приносила.

Конечно, было неудобно. Мне не хватало кухни, плиты, тазов для стирки. Я смотрела на созревающие помидоры и думала, как же их законсервировать. В итоге решила сделать это на костре, например, около сарая, где я смогу использовать папин верстак как полку для банок, которых было полно в магазине. Еще я беспокоилась – глупо, понимаю – о том, как там в доме: подметает ли он полы и даже как он стирает одежду, если вообще стирает. Свою, какая была, я стирала в ручье.

На закате, после вечерней дойки, я шла в пещеру, всегда через магазин. Пару раз заглядывала по пути в церковь, но вообще запустила это дело, как и дневник. Посещение церкви казалось мне вымученным, сама не пойму, почему. Думаю, потому что церковь у меня связывается с нормальной жизнью. Нет, я иногда читала молитвы, но так, от случая к случаю в течение дня. Библия «застряла» в доме.

Лумиса я видела редко и издалека. Он, казалось, сдался и принял новый порядок вещей, и все же я была почти уверена, что нет. Но тем не менее жила – а что мне еще оставалось делать? – как будто так будет продолжаться и дальше. Даже начала беспокоиться о зиме, о том, как заготовить дров.

Поздним вечером он выходил из дома, почти всегда с Фаро. Они гуляли и тренировались ходить по следу, каждый раз заходя чуть дальше (а Лумис чуть быстрее), чем раньше. Спустя несколько дней он опробовал новый способ: спускал Фаро с поводка, но удерживал его при себе, подавая команду голосом или тихим свистом – не могла расслышать. Фаро с детства знал команду «Рядом», но раньше слушался только, если ее подавал человек с ружьем.

Раза три-четыре он выезжал на тракторе. Однажды, ближе к концу этих спокойных дней, поехал далеко, а не просто вокруг сарая: выехал на дорогу и, свернув направо, направился к холму Бёрден, переключившись на вторую передачу и дав полный газ. На предельной скорости он проехал около трехсот ярдов – очевидно, испытывал возможности машины, хотя я не понимала, зачем. Трактор выдает до пятнадцати-восемнадцати миль в час – довольно быстро для езды без лобового стекла и рессор.

Утром десятого дня (а может быть, как я сказала, это был двенадцатый или даже четырнадцатый) я проснулась, позавтракала, убрала вещи в пещеру и взглянула на дом как раз вовремя, чтобы заметить кое-что новое.

Выйдя из дома, Лумис быстро вышел к дороге и потом, воровато сгорбившись, поспешил к магазину. Он сошел с асфальта и двигался по обочине, вдоль ручья Бёрден, так чтобы деревья и кусты скрывали его.

Взяв бинокль, я постаралась выяснить, что он задумал. По пути он не отрываясь глядел вперед, вдоль дороги в сторону магазина, словно высматривал что-то. Но что? Внезапно я поняла: меня, разумеется. Хотел увидеть, как я выйду на дорогу, чтобы понять, откуда я прихожу.

Наконец он остановился у группы деревьев, где дорога делала небольшой поворот и откуда было видно магазин.

Это означало, что, пойди я обычным путем, он увидел бы, как я подхожу к магазину от пруда, и по меньшей мере узнал бы, в какой части долины я живу. Я решила, что такого подарка он от меня не дождется, но мне нужно было спуститься – собрать яйца, надоить молока и вообще сделать свою работу.

Решение было очень простым: пойти другим путем. Стоя на верху холма, почти у гребня, я придумала маршрут: через дальний конец долины, почти до ущелья и крутой скалы. По пути я прошла мимо дикой яблони, где когда-то собирала букет; теперь ее ветви густо облепили зеленые яблочки.

Я вышла на дорогу задолго до того, как попала в его поле зрения, – даже магазина еще было не видно. Перешла на другую сторону и пошла вдоль ручья под прикрытием деревьев. Они уступили место густым кустам, а потом показался магазин.

Я осторожно приблизилась к тому месту, где он прятался, а потом внезапно выскочила из кустов на дорогу – ему могло бы показаться, будто я появилась из ниоткуда. По крайне мере он понятия иметь не будет, с какой стороны я пришла.

Подходя к деревьям, где он скрывался, я успела испугаться: а что если он не просто наблюдал, а хотел поймать меня? Я осторожно подобралась поближе, готовая в любую секунду развернуться и убежать, но его там не было, и когда передо мной, наконец, показался дом, увидела его на крыльце, заходящим вовнутрь. Значит, он удрал, едва увидев меня на дороге, – умно, если шпионишь.

Я занялась своими обычными делами. Собрав яйца, отнесла их на крыльцо и увидела, что он выставил молочный бидон и канистру для воды. Это напомнило мне, что, занятая выбором обходного пути, я забыла свой собственный бидон, а заодно и что-нибудь, в чем нести яйца. Пришлось отдать ему все молоко, а два яйца я оставила в курятнике, решив забрать их, когда буду уходить, и донести в руках. А завтра не забыть мешок и бидон.

Другой вопрос: племенная курица вывела еще шесть цыплят. Значит, теперь их у нас четырнадцать – и еще две курицы сидят на яйцах. В таком случае я обычно позволяла себе съесть одну из старых кур на ужин – но как ее выпотрошить? Где и чем? На кухню не пойду. Мой единственный нож, не считая перочинного, остался в пещере.

У обоих затруднений было очевидное решение. Я взяла его канистру и пошла на пруд, не скрываясь, – если подсматривает из окна, пусть думает, что я просто пошла по воду.

На пруду, где он не мог меня видеть, я поставила канистру и побежала вверх, скрытая лесом на том берегу ручья. Взяла нож, заодно захватила молочный бидон и через четыре или пять минут уже наполняла канистру у пруда, слегка запыхавшись. Дома поставила воду ему на крыльцо рядом с молоком и яйцами, уверенная, что не вызвала подозрений, – как выяснилось, напрасно.